Первый Спас приходится на 14 августа или 1 августа по старому стилю. В этот день Православная церковь празднует Происхождение Честных Древ Животворящего креста Господня. Этот праздник был установлен в IX веке в Византии, где период наибольшей угрозы эпидемий приходился на жаркий и пыльный август. Поэтому во избежание моровых поветрий в Константинополе устраивался крестный ход, чтобы город и все его окрестности «исполнились благодати и освящения». Из дворцового хранилища выносили древний деревянный крест, на котором был распят Христос. Начиналось «Происхождение», то есть шествие впереди «честных древ креста». Под торжественные песнопения крестный ход обходил весь город до самых стен, окроплялись святой водой всякий дом и всякое место, особенно же — водные источники.
В нашей стране «Происхождениев день» также отмечался прежде всего крестным ходом для освящения вод. В народе так и говорили: «Первый Спас — на воде». Этот день называли еще Мокрый Спас. Кроме того, считалось, что крещение Руси при великом князе киевском Владимире было именно 1 августа (по ст. ст.) 988 г. и происходило, как известно, в водах Днепра. Другая памятная дата, которая отмечалась в этот день, связывалась с владимирским князем Андреем Боголюбским: 1 августа (по ст. ст.) 1164 г. он одержал верх над волжскими булгарами (предками нынешних казанских татар). Победа связывалась с чудесными знамениями от осеняющих русские полки образов Христа Спасителя и Божьей Матери. Подобное же наблюдали и в войсках византийского императора Мануила, тогда же одержавшего победу над сарацинами. Известив друг друга о явленной небесной помощи, император и князь вынесли решение установить в этот день Празднество
Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице.
В Москве отмечать 1 августа (по ст. ст.) — Первый Спас — как важный церковный праздник стали с XVI века. Во всех церквах из алтаря выносили крест и затем шли крестным ходом с песнопениями для освящения вод — рек, колодцев и прочих источников. Главную службу в Успенском соборе Кремля проводил патриарх. Интересно, что царь обычно не присутствовал на кремлевском водосвятном молебне, а слушал праздничную службу в Симоновом монастыре. На противоположном берегу Москвы-реки устраивали специальную купальню — иордань. Царь приходил сюда в сопровождении бояр и после освящения воды погружался в реку. Иногда царь оставался 1 августа в одной из своих летних загородных резиденций. Тогда иордань для торжественного купания строили у Коломенского — на Москве-реке или у Преображенского — на Яузе.
Крестные ходы к рекам и купание в освященной воде происходили в каждом приходе. Потом начинались гуляния с музыкой и танцами. Для простого народа Первый Спас был прежде всего Медовым. По приметам именно с этого дня пчелы переставали носить в ульи мед про запас, и на пасеках приходило время выламывать соты. Свежий мед несли на освящение в церковь, а потом угощали лакомством, в том числе, и нищую братию. «В Первый Спас и нищий медку попробует», — гласила народная поговорка.
Надо отметить, что пчелы и производимые ими мед и воск по-особому воспринимаются в христианстве. Пчелы подают верующим высший пример неустанного трудолюбия. Они собирают нектар — наиболее тонкий и нежный из земных даров с цветов и в отличие от других домашних животных не связаны ни с какими нечистотами. Пчелиный воск считался наиболее чистым из продуктов животного происхождения, и поэтому только он разрешался для изготовления церковных свечей. «Воск, как вещество самое чистое, означает чистоту нашу и искренность приношения; воск, собираемый с благоуханных цветов, означает благодать Святого Духа; воск, составленный из множества цветов, свидетельствует о единстве всех христиан», — писали богословы прошлого.
В домах на праздничный стол подавали медовые пряники, сладкие пироги с лесными ягодами. Излюбленным блюдом были огурцы в меду. В ходу были и сладости из мака. В тот же день 1 августа отмечается память семи ветхозаветных мучеников Маккавейских. В народе праздник переделали в «Макавей», то есть день, когда веют собранный мак. Празднуя «Макавей», или Маковый Спас, пекли маковые коврижки и сплетали «маковейский цветок» из семи душистых трав. Впрочем, Маковый Спас был характерен скорее для южных областей. За обилие сладостей праздник даже называли «Спасовка — лакомка», но, хотя из меда варили хмельные квасы и бражку, разгульное пьянство не допускалось.
С Первого Спаса начинался двухнедельный Успенский пост. Он лишь немногим легче Великого поста, но строже Рождественского и Петровского, но поскольку летом гораздо больше, чем зимой или ранней весной, вкусной постной пищи, Успенский пост воспринимался как более легкий. Однако пост — это время для раздумий, подведения итогов прожитого, когда нельзя обойтись без легкой печали. Лето начинает клониться к закату. На Медовый Спас улетают ласточки и стрижи, что считается первым знаком приближающейся осени.
Через пять дней, 19 августа, или 6 августа по старому стилю, приходит черед Второго Спаса — Праздника Преображения Господня. Этот один из двенадцати самых важных церковных праздников посвящен воспоминанию о том, как Иисус Христос явил своим ученикам на горе Фавор свою божественную сущность. Его преобразившееся лицо просияло как солнце, одежды стали белыми как снег и блистательными как свет. Это произошло незадолго до страданий Спасителя, в феврале или марте. Однако празднование в это время пришлось бы на Великий пост, на дни покаяния, тогда как Преображение знаменует собой предзнаменование будущей жизни. Поэтому Церковь перенесла празднование на август. 27 сентября (14 сентября по ст. ст.) празднуется Воздвижение Креста Господня, когда еще раз вспоминаются страсти Христовы. Так как Преображение было за 40 дней до распятия Спасителя, святые отцы отсчитали 40 дней от дня Воздвижения Креста и постановили праздновать Преображение 19 августа (6 августа по ст. ст.).
Еще в раннехристианскую эпоху Преображение Господне соотносили с праздниками урожая, такими как отмечавшийся в Палестине «Праздник кущей». Тогда в полях перед сбором урожая строили из ветвей и листвы шалаши (кущи), где можно было бы укрыться в непогоду. Следуя древней традиции, христиане приносили в церкви для освящения свежесобранные плоды в знак благодарности Богу за помощь во всех трудах. Преображение стало праздником нового урожая на земле в предзнаменовании новой жизни будущего века, озаренной светом Фавора.
Особое значение среди плодов придавалось винограду, созревавшему в средиземноморских странах в конце лета. Из первого собранного винограда давили сок, чтобы сделать вино для причастия. На Руси, где виноград родился плохо, его заменили яблоки, поспевающие примерно к этому времени. Так праздник Преображения Господня стал Яблочным Спасом. По сложившейся традиции до этого дня запрещалось есть не только яблоки, но и другие фрукты и овощи округлой формы, дозволялись только продолговатые огурцы. Церковные правила гласили: «Если же кто от братий снесть гроздие (подразумевался виноград) прежде праздника, то запрещение за непослушание да приимет и не вкусит гроздие во весь месяц август». В народной традиции запрет связывался с тем, что если съесть яблоко прежде Яблочного Спаса, то в раю их усопшим родственникам «яблочка не дадут». Бытовало также поверье, что съеденное раньше положенного срока яблоко может привести к тяжелой болезни.
Перед праздником Преображения яблоки уже можно было рвать. На праздничной службе совершалось освящение принесенных в церкви первых яблок и других «плодов садовых, огородных и полевых». Прихожане угощали освященными яблоками друг друга и раздавали нищим. Бывало, яблоки подвозили к церковным оградам целыми возами. На день Преображения пост ослаблялся, дозволялось вкушать немного вина и рыбы. После праздника на столах у верующих уже приветствовались, особенно в понедельник, среду и пятницу, свежие фрукты и овощи. Вторая половина Успенского поста проходила легче.
Второй Спас — осень еще ближе. В этот день, как считалось, улетают на юг журавли. Приходило время спешить с уборкой овощей и фруктов: «пришел Второй Спас — садам, огородам час». Становились короче дни, заметно ухудшалась погода, отсюда поговорки: «Спас — бери рукавицы про запас» или «Второй Спас — шубу припас». Начинались «осенины» — проводы лета и встреча осени.
По сравнению со Вторым Третий Спас был гораздо меньшим праздником. 29 августа, или 16 августа по старому стилю, Церковь отмечает «Перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного образа Иисуса Христа». Этот образ отпечатался на полотне, которым Христос отер свое лицо. Чудесным образом появившийся образ Спасителя был послан правителю сирийского города Эдессы и исцелил его от проказы. В дальнейшем Нерукотворный образ хранился в Эдессе. Когда же город попал в руки магометан-арабов, то Образ был выкуплен византийским императором Константином Багрянородным. В 944 г. чудотворную реликвию торжественно перенесли из Едессы в Константинополь. Икона Нерукотворного Спаса — одна из почитаемых на Руси, долгое время изображение Спаса Нерукотворного украшало боевые знамена русских полков.
В память о Нерукотворном образе на Третий Спас в церквях святили домотканое полотно, которое с этого дня хозяйки начинали отбеливать на продажу. «Третий Спас — на полотне», — гласила пословица. Этот Спас еще называли Холщовым, после него проводились ярмарки, на которых торговали холстами. Спас Нерукотворный отмечается на следующий день после празднования Успения Пресвятой Богородицы. С Успением обычно связывалось окончание жатвы на хлебных полях, поэтому близкий к нему праздник называют Хлебным Спасом. С этим прозвищем связаны поговорки: «Третий Спас — хлеба припас» или «Коль хорош Третий Спас — будет зимой квас». В честь праздника пекли из новой муки пироги, а также калачи, сайки, крендели, булки.
К этому времени созревали лесные орехи — лещина, и Третий Спас называли еще и Ореховым. Вообще орехи на Руси очень любили. Знать и богатые люди лакомились привозными грецкими или кедровыми, а простонародье довольствовалось обычными — лесными. На именитых пирах орехи добавляли в лакомства, варили в меду. Простые же каленые орешки гразли на улицах в огромном количестве, они заменяли появившиеся позднее жареные подсолнечные семечки. Ореховый Спас отмечали довольно скромно, он выделялся из обычных будней только церковной службой и воспринимался скорее как завершение предшествующего великого праздника Успения. После Третьего Спаса люди ждали последней милости от уходящего лета — несколько дней хорошей погоды, когда «солнце засыпается, молодое бабье лето начинается».
Медовый, Яблочный и Ореховый Спасы в их народном восприятии — праздники типичные, скорее, для деревенской жизни. Однако и в городах долго помнили давние традиции. К тому же если не пасеки, то сады с яблонями, грушами, орешником раньше присутствовали почти в каждом московском дворе. Вот как описывает писатель Иван Шмелев наставление, которое ему было прочитано в детстве одним из подмастерьев: «Первый Спас — медовый Спас, Крест выносят. Значит лету конец, мед можно выламывать, пчела не обижается... уж пошабашила. Второй Спас — яблошный, Спас-Преображение, яблоки кропят. А почему? А вот. Адам-Ева согрешили, змей их яблоком обманул, а не велено было, от греха! А Христос возшел на гору и освятил. С того и стали остерегаться. А который до окропенья поест, у того в животе червь заведется, и холера бывает. А как окроплено, то безо вреда. А третий Спас называется орешный, орехи поспели после Успенья. У нас в селе крестный ход. Икону Спаса носят, и все орехи грызут».
В конце XIX века москвичи накануне Преображения Господня собирали в своих садах яблоки для освящения. Но их, конечно, уже не хватало даже для раздачи у церкви. Поэтому загодя отправлялись на открывавшиеся яблочные базары. Самой большой был на Болотной площади, куда свозили яблоки и прочие фрукты из разных губерний. Далеко вокруг распространялся вкусный запах яблок, разложенных на золотистой соломе: белый налив, ананасное царское, анисовое монастырское, титовка, аркад, боровинка, скрыжапель, коричневое восковое, бель, ростовка сладкая, горьковка и др. Рядом лежали астраханские арбузы и дыни, стояли еловые ящики с разноцветной сливой и диковинными персиками и абрикосами.
Уважаемых покупателей угощали чаем, который можно было пить без ничего — «с одним яблочным духом». Одни запасались сразу целыми корзинами, другие подолгу выбирали по пять-шесть яблок каждого из десятков сортов, готовя подарки своим знакомым — любителям именно этого определенного вида. Случалось, въедливый покупатель слышал от продавца: «Этой нету, а и есть, да тебе не съесть». Нужный фрукт иногда можно было приобрести только по знакомству и предварительному заказу. Прохожие подшучивали над слишком разборчивыми ценителями: «Выше сорт, чем апорт, называется — компот!».
На следующее утро прихожане шли к праздничной службе с наполненными купленными яблоками корзинами. Отдельно несли в узелках яблоки из своих садов. У церкви в этот день — настоящее столпотворение, каждый старается поставить свои корзины и узелки поближе к окроплению. После молитвы о плодах и винограде яблоки окропляют святой водой. Когда идут за благословением к священнику, он каждому из прихожан вручает освященное яблоко. Собравшиеся в церкви раздаривают яблоки соседям и знакомым. Первым делом пробуют свои, пусть и неказистые, да из собственных садов, потом яркие привозные, полученные в подарок. Какое-то время в храме все, даже певчие, едят яблоки. Раздают яблоки нищим на паперти и вездесущим мальчишкам, которые весело клянчат: «Дай яблочко-то еще!».
Сейчас при желании можно отыскать в любое время года любой фрукт, о котором и не слышали в старой Москве. Но, может быть, такая доступность, отсутствие необходимости ждать определенного срока и лишают радости, ощущения праздника, испытываемых прежде.
Д. Никитин, кандидат исторических наук
